РАССКАЗЫ
Катада и вопросы Абу-Ханифы
Однажды в Куфу прибыл Катада, известный корифей мусульманской науки. «Спрашивайте меня о законах Божьего посланника!» — заявил он собравшейся публике.
Вскоре эту новость донесли до сведения Абу-Ханифы. Имам довольно безучастно отнесся к идее задать вопрос прославленному ученому. Его сподвижникам пришлось даже уговаривать своего учителя, прежде чем тот согласился на прозвучавшее предложение.
— Что Вы скажете о человеке, — начал он свой первый вопрос, — во время [многолетнего] отсутствия которого его жена [подумала, что он умер], и вышла замуж за другого. По возвращении первый муж сказал ей: «Ах ты, прелюбодейка! Вышла замуж, пока я еще жив!», но все же приблизился к ней. Затем второй муж имел с ней близость и также обругал ее, сказав: «Ах ты, прелюбодейка! Так ты была замужем!». Как будет решаться вопрос с проклятием?
— Неужели такое случилось? — спросил Катада.
— Даже если не случилось, мы это допускаем.
— На нечто подобное я не могу Вам ответить. Спросите меня о Коране?
— Хорошо. Что Вы скажете о следующих словах Всевышнего: «Сказал тот, у которого было знание из Писания: «Я приду к тебе с ним,..»» (27:40). О ком идет речь?
— О двоюродном брате Соломона, сына Давида, знавшем величайшее имя Бога.
— А Соломон знал это имя?
— Нет.
— Боже свят! Стало быть, сей человек знал больше одного из достопочтеннейших пророков?!
— На нечто из подобного толкования я не могу Вам ответить. Спросите меня на богословскую тему.
— Вы верующий?
— Надеюсь.
— А почему Вы не отвечаете так, как согласно Слову Божьему, отвечал Авраам: «Ты веруешь?» Он сказал: «Конечно!» (2:260)
— Уведите меня! — воскликнул Катада. — Клянусь Богом, не ступать ноге моей больше в этом городе!
Ата и тафсир Абу-Ханифы
Абу-Ханифа рассказывал, как он спросил Ата ибн Абу-Рабаха:
— Что Вы скажете о словах Всевышнего: «…и даровали ему [пророку Иакову] детей и вместе с ними подобных им»? (21:84).
— То есть Он даровал ему семью его и еще одну семью.
— А разве можно человеку предоставить того, кто не от него?
— Каково тогда твое мнение?
— [Бог даровал] ему детей и еще столько же награды за них.
— Так и есть. Хотя Бог лучше знает…
Лжепророк
Во времена Абу-Ханифы один человек объявил себя пророком. «Дайте время, — говорил он, — и я явлю чудо». «Кто ждет от него чуда, — сказал Имам, — тот впадает в неверие. Ибо подобным ожиданием он отвергает слова Пророка: «Нет пророка после меня»».
Богослов, который не смеется
Один из современников Абу-Ханифы говорил, что никогда не видел, чтобы Имам смеялся, он только улыбался. В чем же причина этого?
«[В молодости] Абу-Ханифа дискутировал с одним мутазилитом, — рассказывали про Имама, — по вопросу предопределения и сказал ему: «Если ты можешь делать все по своему усмотрению, то выведи мочу из места испражнений и испражнения из места мочеиспускания!». [Аргумент] поставил [мутазилита] в тупик, и Абу-Ханифа рассмеялся. «Ты дискутируешь о знании и смеешься! Клянусь Богом! Я больше не заговорю с тобой!». С того дня Абу-Ханифу никогда не видели смеющимся».
Абу-Ханифа запрещает богословие
Абу-Ханифа не дозволял сыну заниматься богословскими диспутами. Негодующий сын спросил:
— А разве не Вы нам повелевали это?
— Да, я, — ответил Имам, — но сегодня я запрещаю тебе!
— Почему?
— Сынок, все те, кто спорит в вопросах богословия (калам), придерживались одного учения и одной религии, пока сатана не поссорил их и не посеял между ними вражду и разногласия. Мы собирались [для богословских дискуссий и вели на них себя так осторожно], будто бы над головами у нас парили птицы. Но сегодня я узнал, что некоторые люди богословствуют и смеются над богословием, А если кого заботит лишь то, чтобы с помощью подлости одолеть своего оппонента и опозорить его, то богословский диспут в этих рамках лишен всякого блага!
С ДРУГИМИ ФАКИХАМИ
Урок у парикмахера
Абу-Ханифа вспоминал:
Касательно обрядов Мекки [то есть обрядов хаджа] я ошибся в пяти вопросах, истине в отношении которых научил меня цирюльник. Это было, когда я захотел обрить свою голову.
— Вы араб? — спросил он меня.
— Да, — ответил я. — За сколько вы меня обреете?
— В благочестии не договариваются, — сказал он, имея в виду, что во время хаджа не следует заключать договора. — Садись!
Я сел, не повернувшись к кыбле. Он развернул меня в сторону кыблы. Я хотел, чтобы он побрил мою голову, начиная с левой стороны, но он сказал:
— Разверни ко мне правую сторону.
Я так и сделал. Он стал меня брить, а я молчал.
— Славословь (каббир)
Я стал восхвалять Бога, пока не встал, чтобы уйти.
— Ты куда?
— В путь.
— Помолись в два рак’ата, а затем ступай.
Все это у цирюльника, подумал я, не иначе, как от какого-нибудь ученого. И обратился к нему:
— Откуда у Вас все то, что Вы мне повелевали?
— Я видел, что так поступал Ата ибн Абу-Рабах.
Запрещенный правовед
Куфийский ученый и последователь Абу-Ханифы Ибн-аль-Му-барак побывал в Сирии. В Бейруте он встретил видного сирийского факиха аль-Аузаи.
— Эй, хорасанец! Что за еретик по кунье Абу-Ханифа, который объявился в Куфе? — спросил его прославленный ученый.
Ибн-аль-Мубарак ничего не ответил. Вместо этого он отправился к себе и из книг Абу-Ханифы за три дня сделал выдержки наиболее сложных и интересных вопросов. Получившуюся брошюру он вручил аль-Аузаи. Последний был настолько увлечен чтением этой работы, что с трудом прервался на молитву. Дочитав книгу до конца, аль-Аузаи спросил:
— Хорасанец! Кто этот ан-Нуман ибн Сабит?
— Шейх, которого я встречал в Ираке.
— Это благороднейший из шейхов! Ступай и приумножай у него [свои знания]!
— ТакэтожАбу-Ханифа, которого Вы воспретили! Аль-Аузаи выразил большое сожаление по поводу столь нелепого недоразумения и решил встретиться с Абу-Ханифой, когда тот приедет в Мекку для совершения (очередного) хаджа.
Встреча двух факихов
Абу-Ханифа и аль-Аузаи встретились в Мекке.
— Почему Вы не поднимаете руки перед и после поясного поклона? — спросил Имама сирийский ученый.
— Потому что это ничем не удостоверено у Божьего посланника, — ответил Абу-Ханифа.
— Как это не удостоверено?! Рассказывал мне аз-Зухри со слов Салима, а тот — со слов своего отца Абдаллаха ибн Умара ибн аль-Хаттаба, что Божий посланник поднимал руки до плеч, когда начинал молитву, перед и после поясного поклона.
— А нам рассказывал Хаммад со слов Ибрахима ан-Нахи, а тот — со слов Алькамы и аль-Асвада, а они — со слов Ибн-Масуда, что Божий посланник поднимал руки только в начале молитвы и больше не возвращался к этому.
— Я тебе рассказываю со слов аз-Зухри, а он — со слов Салима, а тот — со слов Абдаллаха, а ты говоришь: «Рассказывал мне Хаммад со слов Ибрахима»!
— Хаммад знал больше аз-Зухри, Ибрахим знал больше Салима, Алькама был в фикхе не хуже Ибн-Умара. И если Ибн-Умар обладал преимуществом сподвижника, то аль-Асвад обладал другими достоинствами. Ну а Абдаллах ибн Масуд — это Абдаллах!
Аль-Аузаи после таких аргументов замолчал.
Змеиный укус
Однажды факихи Суфьян ас-Саури, Ибн-Абу-Ляйла, Шарик ибн Абдаллах и Абу-Ханифа присутствовали на ученом собрании. Один из присутствующих поставил на обсуждение такой вопрос: «Несколько человек сидели вместе, когда появилась змея и начала ползти по одному из них. Он торопливо стряхнул ее так, что она попала на другого. Второй человек стряхнул ее со своего тела на третьего. Так продолжалось до тех пор, пока змея, упав на последнего человека, не укусила его, и он от этого укуса умер. Кто из этих людей должен платить денежную компенсацию фиш) за смерть умершего человека?»
Ученые мужи стали высказывать различные мнения. «Компенсацию должны платить все», — считали одни. «Только предпоследний», — полагали другие. Было много споров, но единого мнения так и не нашлось. Все это время Абу-Ханифа сидел тихо и улыбался. В конце концов кто-то повернулся к нему и попросил выразить свое мнение. Имам дал такой ответ: «Когда первый человек бросил змею на второго и последний избежал укуса, предыдущий был освобожден от ответственности. То же самое можно сказать и о других людях, кроме последнего, сбросившего змею. Что касается оного, то есть два возможных варианта: если змея укусила следующего человека, как только попала на него, тогда последний человек, бросивший змею, должен выплатить компенсацию; если же был некий промежуток времени между этими двумя событиями, тогда укушенный человек был сам виновен из-за своей небрежности, так как не сбросил змею достаточно быстро, чтобы спасти себя».
Такое толкование было принято всеми присутствующими учеными.
Абу-Ханифа — знаток хадисов
В присутствии Абу-Ханифы аль-Амашу задали несколько вопросов, которые он переадресовал Имаму. После его ответа аль-Амаш спросил Имама:
— Откуда ты взял это?
— Из хадисов, которые я знаю с твоих слов, — ответил Абу-Ханифа и процитировал некоторое их количество.
— Уже достаточно того, что рассказанное мною тебе за сто дней ты пересказываешь за один час! Я не знал, что ты руководствуешься этими хадисами, воистину, факихи, вы — лекари, а мы — провизоры! — воскликнул аль-Амаш и добавил: — Ты же взял обе стороны!
Так кто же ткач?
Наместник Мекки поручил факихам Ибн-Шубруме и Ибн-Абу-Ляйле написать некое юридическое положение. Стоило одному сочинить что-либо, другой опровергал его. Так продолжалось, пока эмир не вызвал Абу-Ханифу.
— Нам необходимо такое-то положение, — сказал он ему при встрече.
— Скажи своему писцу, пусть пишет, — тотчас ответил Абу-Ха-нифа и сразу же стал диктовать текст документа.
Когда пришли Ибн-Шубрума и Ибн-Абу-Ляйля, им зачитали этот текст, и они ничего не смогли сказать против него.
— Ты посмотри, этот ткач за час все написал! — воскликнул один из ученых после аудиенции.
— Не говори «ткач»! — ответил второй. — По-моему, ткач — это тот, кто не способен на такое и кто получает удовольствие, пороча ученых!
Опекун и два свидетеля
Однажды некий военачальник тайком заключил брак с одной женщиной. Когда же та родила от него, он напрочь отказался и от ребенка, и от жены. Женщина обратилась в суд.
— Принеси доказательство о заключении брака, — сказал ей городской судья Ибн-Абу-Ляйла.
— Но он женился на мне так, что Бог был моим опекуном, а два ангела — свидетелями, — ответила женщина.
— Уходи! — крикнул судья и прогнал ее.
Женщина со слезами на глазах пошла к Абу-Ханифе и обо всем рассказала ему. Конечно, ею была грубо нарушена процедура бракосочетания, за такой «брак» судья вообще мог наложить на нее телесное бичевание как на прелюбодейку. Но, с другой стороны, она была не развратницей, а доверчивой жертвой обмана, да еще и с ребенком на руках.
И Абу-Ханифа не мог с этим не считаться. Он успокоил несчастную и научил, как нужно вести себя в суде. «Вернись к Ибн-Абу-Ляйле и сообщи ему, что принесла нужное доказательство», — сказал он ей и далее поведал необходимый план действий.
Следуя ему, женщина вернулась в суд. Как и ожидалось, судья потребовал предоставить это самое доказательство. В ответ женщина громко взмолилась:
— Да исправит Бог судью, который не верит (кафир) моему опекуну и двум моим свидетелям!
Судья побоялся сказать «Так и есть» и был вынужден признать этот брак, присудить женщине махр и подтвердить отцовство ребенка.
Продолжение следует, инша Аллаh.
