29.03.2024
ПОЧЕМУ БОЛЕТЬ ХОРОШО?


У маленькой Амины заболела мама. Девочка сначала этому даже обрадовалась, потому что её мама была работающей женщиной и дома бывала не так уж и часто. Поэтому, услышав от бабушки, что мама останется дома, Аминочка радостно захлопала в ладоши и закружилась по комнате. Но, увидев неодобрительный взгляд бабушки, прервала бурное выражение эмоций и, вздохнув, произнесла:

– Бедная мамочка…

Она поспешила навестить родительницу. Девочка радостно вбежала в комнату, но, увидев маму с синими кругами под припухшими глазами, какую-то совсем на себя не похожую, растеряла мигом всё удовольствие от посещения материнской спальни. Ей стало безумно жалко свою любимую мамочку, и она со слезами на глазах протянула:
– Ма-а-а-а-а-мочка, как жалко, что ты болеешь.
Мама посмотрела на неё, улыбнулась какой-то жалкой, не похожей на обычную лёгкую, улыбкой и сказала:

– На всё воля Аллаха , родная, что бы ни случилось, мы должны говорить «альхамдулиллях».
Ничего не поняла Аминка и уже хотела подробно расспросить маму, чему же тут надо радоваться, когда болеешь, но тут в дверь вошла бабушка с кувшином морса и прикрикнула на Амину:

– Ну что ты мешаешь матери, ей сейчас покой нужен. Иди, поиграй на улице.
Аминка, шмыгнув носом, отправилась в сад, но далеко от дома уходить ей не хотелось, поэтому за ворота она не пошла, а села в беседке и стала там играть, наблюдая за теми, кто входит и выходит. Оказалось, что не зря она заняла свой наблюдательный пост: через некоторое время приехала «скорая помощь», из которой вышли три женщины в синей форме, у одной был в руках саквояж, все они прошли в дом. Девочка разволновалась и побежала за ними следом, но бдительная бабушка отловила её на входе и отправила обратно в сад, чтобы не мешалась под ногами. Обиженная малышка заревела во всё горло, но бабушку послушала. Однако пропускать такое зрелище, как посещение врачами её любимой мамочки, Амина была не намерена, и поэтому, обежав дом, залезла на лавочку, которая была как раз под мамиными окнами, поставила на неё ещё табуреточку и на ту тоже залезла. Следя, чтобы её не видели из комнаты, стала подглядывать и подслушивать, что же творилось внутри. Она, конечно, понимала, что занимается чем-то неправильным, но поделать с собой ничего не могла и оправдала себя жестокой обидой, которую своей невнимательностью нанесла ей бабуля. «Разве так с ребёнками поступают? – мысленно вопрошала малышка. – У меня же стресс будет. И вообще… мне так никто и не ответил, за что надо говорить «альхамдулиллях», когда болеешь». И, шмыгая носом, тихонечко продолжала наблюдать за событиями в комнате.

А там маму слушали точно так же, как и Аминку, когда она приходила к врачу, потом намотали ей на руку какую-то штуку и ещё что-то сделали, и ещё много-много каких-то штук к ней прицепили, а потом из аппаратика выехал длинный, как полотенце, лист бумаги, и все его рассматривали с умным видом. Потом маме сделали уколы. Аминка так увлеклась, что совсем забыла об осторожности. Она вспомнила, как однажды сама болела, и ей тоже назначили уколы. И вот каждый день приходила медсестра, и ей было ужасно больно. Каждый раз она пряталась то в шкаф, то под кровать, пытаясь избежать неминуемой участи, но её везде находили и извлекали. И было ужасно обидно, и было чувство полной своей беззащитности и обречённости. Вспомнив это ужасное ощущение, словно ты барашек на заклании, а потом, как иголка входит в мягкое место, Аминка зажмурилась, вздрогнула, качнулась и тут… табуретка, на которой она стояла на лавке, дрогнула, одна её ножка потеряла опору, и малышка вместе с табуреткой упала и больно приземлилась на землю на то место, о прошлых мучениях которого она только что так глубоко задумалась. Потирая ушибленное место, она, кряхтя и постанывая, поднялась на ноги и увидела… разумеется, разгневанную бабулю, которая, моментально оценив композицию, сразу поняла, что именно делала девочка, прежде чем нашла приключения на свою попку.

– Шлёпать я тебя, конечно, не буду, потому что, видимо, тебя Аллах Сам наказал, однако сладкого ты лишена на три дня. Разве не знаешь ты, что нельзя подсматривать и подслушивать?

Оставив её наедине с этим риторическим вопросом, бабушка удалилась, а Аминке весь день было грустно и скучно. Ушибленное при падении место болело, и девочка, терпя боль, думала: «Вот мама болеет, ей плохо, ей укол делают – это больно, я упала и мне тоже больно, и чему мы должны радоваться? За что «альхамдулиллях» говорить? Непонятно и неправильно. Наверное, мама ошиблась, поэтому плохо себя чувствует…». Но спросить всё-таки у кого-нибудь хотелось, а бабушка весь день была озабоченная, грустная и на Амину смотрела сурово. Поэтому её беспокоить вопросами девочка не решилась и ждала возвращения с работы отца.

Когда наступил магриб, пришёл отец, но сразу убежал в мечеть на намаз. Аминка уже просто места не находила от нетерпения и всё хотела задать свой вопрос, но папа, вернувшись, сел ужинать, а когда малышка хотела его спросить, бабушка одернула её:
– Дай отцу поесть нормально, не приставай.

После ужина папа с бабушкой пошли к маме и долго оставались там. Амина сидела у себя в комнате совсем одна, пока не стемнело, и смотрела мультики. Потом зашла бабушка, отправила её чистить зубы и спать; а после, уходя, выключила свет. Всё сегодня было не так. Обычно вся семья занималась ею – Аминой. А сегодня все мысли, все разговоры за ужином и всё время после были посвящены болезни мамы. «Папа никогда не был так невнимателен, бабушка так сурова и неулыбчива. Ужасный, просто ужасный день! Как плохо, что мама болеет!» – пройдя по такой мысленной цепочке, девочка горько расплакалась в подушку. Когда уже вся подушка была мокрая, в детскую зашёл отец и, присев на маленькую кроватку, погладил малышку по голове:

– Ну-ну, милая, не надо так горько плакать. Что случилось у моей малышки?
Услышав родной и любимый папин голос, девочка кинулась с рыданиями к отцу на шею.
Долго успокаивал папа свою дочурку, а потом, когда она успокоилась, они ещё некоторое время разговаривали.

– А что хорошего в том, что болеешь? Вот сегодня мама болеет, это же плохо, а я ушиблась, и у меня болит это ударенное место – что хорошего? А уколы, это же просто издевательство над человеком! Почему мама сказала, что, когда болеешь, надо говорить «альхамдулиллях»? Чему тут радоваться?

Папа поцеловал малышку в нос и сказал:
– Это хорошо, что ты спрашиваешь, потому что поиск знаний – обязанность каждого мусульманина, даже если он ещё маленький. Болезнь очищает человека, поэтому мусульмане радуются, когда она наступает.

– Как это – очищает? Как водичка, что ли?
– Ну да, как водичка, только которая смывает грехи.
– Это как это?
– Ну, вот если, например, ты совершила плохой поступок, а потом у тебя что-то заболело, то ты можешь надеяться, что если с терпением и благодарностью Аллаху перенесёшь боль, твой проступок будет стёрт этим и его больше нет в записях твоих дурных дел, которые ведутся в Книге Жизни.
– Ух ты-ы-ы-ы, то есть если я подглядывала, а потом упала и больно ударилась, значит, я могу надеяться, что мой плохой поступок Аллах мне простил?
– Ну да, иншаллах.

– Ну вот, а бабушка сказала, что я не буду три дня сладкого есть, это разве справедливо?
– И это тоже справедливо, потому что на твоих родных лежит обязанность по твоему воспитанию.

– А мама почему болеет? Тоже что-то плохое сделала?
– Нет, милая, это не обязательно так: сделал плохое – заболел. Просто все мы делаем хотя бы какие-то мелкие погрешности, которые даже сами можем не заметить: дурные мысли, слова, взгляды. Всё это копится, а когда мы заболеваем, получаем шанс, что некоторые эти вещи будут стёрты за наше терпение во время испытания. Поэтому, когда человек болеет, ему надо просить у Аллаха , чтобы боль стала очищением от грехов, и славить Аллаха – говоря «альхамдулиллях». В жизни верующего что бы ни случилось – всё хорошо, кроме потери веры.

– Здорово, всё понятно, – прошептала уже засыпающая Аминка, поцеловала папу и, залезая под одеяло, пробормотала: – А с бабушкой я всё равно по поводу сладкого завтра поговорю…

Материал: Лейла Наталья Бахадори
Источник: assalam.ru

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *