ВЕСЕННИЕ МИНАРЕТЫ
Я долго думала, с какой темы открыть свою колонку, и решила, что пусть это будет рассказом о моем пути в Ислам. Столько раз мне приходилось брать интервью у таких же девушек как я, многократно задавая вопросы о поисках истины. А теперь, наверное, пришло время, чтобы обратить тот же вопрос к себе, перемотав пленку восьмилетней давности назад.
Город стоял в снегу, но в воздухе уже веяло легким предчувствием весны. «Интересно, а в Палестине бывает снег?..» Я смотрю на утреннее движение мегаполиса, заботливо укрытая от этой суеты под стройными минаретами.
На ветру реет, зажатый в руке, летний шелковый платок. Молчаливо и с некоторым выжиданием уставились на меня деревянные ставни дверей, которые я не решаюсь открыть.
В который раз я перечитываю смс с инструкцией к своей новой жизни. «Подойти к старичку на вахте и сказать, что хочу принять Ислам» — вторилось, и запиналось у меня в голове. Делаю вдох и вот, я внутри. Старичком оказался невысокий плотный мужчина в возрасте, с аккуратной серебристой бородкой и в зеленой тюбетейке.
«МашАллах, субханАллах, — одобрительно кивает он, глядя на меня поверх своих очков», — А имам то, только к обеду будет. Ты подходи к ойле намазу, кызым«.
— Я не могу… Мне на работе нужно быть через час.
И он, с гостеприимством хозяина дома, водит меня по скромным, простеньким залам мечети, устланным мягкой зеленью ковров. Стены из светлого дерева принимают причудливые узоры первых весенних лучей. На душе вдруг становится необъяснимо спокойно. Я с облегчением выдыхаю то напряжение, с которым так боялась переступить этот порог.
Выйдя из мечети, я еще раз оборачиваюсь на свои первые минареты. В тот день, я не стала мусульманкой, но перья были подняты, строки шахады громко и беззвучно трепетали в моем сердце.
Шахада
Порой самые важные и ответственные моменты нашей жизни, каким то образом минуют всю эту торжественную высокопарность, и могут наступить в самый обыкновенный вечер, восемнадцатого мартовского дня…
..Сейчас уже не вспомню, что за суру я читала в тот вечер, но мне вдруг показалось, что время пришло. Я взяла омовение, покрыла голову платком, и дрожащим голосом, по бумажке, прочла текст шахады.
Слезы, горячие слезы радости и раскаяния наполняли меня снаружи и изнутри, и не было никого рядом, чтобы разделить со мной это событие.
Но разве Всевышний не лучший свидетель? Достаточно мне Его Одного, как Покровителя. Моя душа, блуждавшая, как одинокий корабль в темноте своего невежества, наконец, отыскала свой маяк.
Что прежде была моя вера? Соломинка на ветру. Но теперь, она обрела свои корни, распустившись в крепкое, ветвистое дерево.
«Его свет в душе верующего подобен нише, в которой находится светильник. Светильник заключен в стекло, а стекло подобно жемчужной звезде. Он возжигается от благословенного оливкового дерева, которое не освещается солнцем только с востока или только с запада. Его масло готово светиться даже без соприкосновения с огнем. Один свет поверх другого! Аллах направляет к Своему свету, кого пожелает» (Сура Ан-Нур, 35 аят)
Сердце Палестины
Конечно же, за всей той эмоциональной и трогательной картиной происходящего, стоял колоссальный переворот в моем сознании. Словно игла пронизанная красной нитью вышивала на блеклом полотне моих представлений о вере, жизни и смерти, новые узоры.
Столько лет я ходила по этим тысячелетним улицам, хранящим доблестный дух, расцвет и величие Ислама, столько раз, мне, случайной прохожей, взывали звуки азана «Спешите же на молитву, спешите к спасению..», не сумев задеть ни одной из струн моей души.
С самого детства тот «Ислам», щедро сдобренный традициями, был идентичен для меня православию, к которому я имела столь же поверхностное отношение.
Много лет и всю жизнь может человек так ступать по земле, держа за пазухой веру своих предков, но не чувствовать божественного руха в сердце, не помнить своего предназначения.
Искрой, что заставила пылать в моем сердце слова шахады стала Палестина. С этой тайны о многолетней войне, о тысячах невинно погибших детях, о злодеяниях сионизма, началось мое с ней знакомство.
Во мне, не знавшей прежде дух патриотизма, вдруг возникла столь сильная любовь к этому многострадальному народу и к этой земле, заботливо усеянной соснами и оливами.
И тогда я поняла, что Палестина — не только родина всех пророков, но и родина всех мусульман, моя родина. Нельзя любить жизнь, не помня о смерти, нельзя быть настолько беспечным, чтобы не почувствовать страданий угнетенного.
Ислам открыл моему внутреннему взору не только веру в Бога, но и столь богатые духовные и культурные пласты в восприятии мира; то широкое поле возможностей человеческой души, о которых я читала в произведениях классиков.
Сокровищница памяти
С радостным и благодарным чувством я вспоминаю свою первую весну. Те вечерние лекции доктора Камаля в мечети Бурнай. Когда приходишь пораньше, чтобы насладиться священной тишиной молитвенных залов. Сквозь открытое, почти игрушечное окно второго этажа слышно движение жизни, птичий гомон, журчание первых ручьев; братья внизу готовят плов, отчего все наполняется ароматом жаренной баранины, карри и шафрана… Постепенно подходят сестры, плотно занимая ряды и даже ступени деревянной лестницы. С таким усердием мы старались тогда впитать даже самые незначительные крупицы знаний, аккуратно конспектируя каждое слово, сказанное ливанским имамом.
И та девушка Асия, из далекого и теплого Баку, связь с которой давно утеряна. Каждый раз, когда мне казалось, что дорога сужается и отчаяние берет надо мной верх, я находила в своем электронном ящике ее, всегда столь уместное слово поддержки, нужный хадис или аят.
Моя первая длинная юбка, сшитая мамой из красной плащевки. Мне почему-то хотелось, чтобы она была похожа на красные знамена революции. Но носила я ее не долго, все-таки флаг не совсем удобная форма одежды.
Или, первый поход по магазинам в сопровождении Зульфии ханум, которая показала мне все «мусульманские» точки в городе.
То, как одевались тогда мусульманки — это отдельная тема. Редко можно было подобрать себе что-то стоящее среди туник, увешанных стразами, синтетических палантинов угрюмых расцветок и огромных размеров юбок, не рассчитанных на российские талии.
Но так любили мы с сестрами зайти после джума в один из таких магазинчиков на старо-татарской слободе, чтобы принести потом домой флакончик арабского миска, новую книгу или платок. Я хорошо помню тот момент, как веточка чертополоха в нашей прихожей сменилась небольшой табличкой с аятом аль Курси.
Оборачиваясь в те восемь лет назад, понимаешь, как многое изменилось. «Мы стали более лучше одеваться» — почему-то приходит на ум эта нелепая фраза. Но так и есть, появилось много талантливых дизайнеров мусульманской одежды, мы в совершенстве овладели искусством повязывания платка, хотя раньше знали всего несколько приемов.
Но все меньше мы находим время для встреч, теплые улыбки сменились онлайн-переписками. И нет больше тех лекций ливанского имама. А в Палестине впервые за долгие годы выпал снег…
Ксения Сафиуллина,
Источник: Musulmanka. ru
Важное примечание:
Если неверующий обратился к мусульманину с просьбой обучить его тому, как принять Ислам, следует немедля научить его чтению шахады, можно и смыслу шахады на том языке, который ему понятен. Нельзя откладывать это очень важное дело, нельзя говорить: «Пойди искупайся затем приходи…», или: «Пойди подумай хорошо, или прочитай какую то книгу, затем приходи…» или «Ты подходи к ойле намазу, кызым» – говорить такое нельзя ни в коем случае! Имам Тукаюддин Хусна в книге «Кифаятуль Ахяр» сказал: «Если человек скажет читающему проповедь Имаму: „Я хочу принять Ислам, обучи меня чтению шахады“, а тот ответит: «Присядь и подожди, пока я освобожусь“, то он сразу становится неверующим (выходит из Ислама)».
